Гении-педерасты… Кто первый родил этот оксюморон? Мне жаль, но этого не может быть по определению. Гений – это аскет и труженик, а гомосексуалист – человек с комплексом неполноценности, разочарованный ребёнок, эгоистично драматизирующий свои обиды. Недостаток ума мешает ему понять противоестественность его фантазий, недостаток морали – осознать их неэтичность, недостаток воли не даёт им противостоять. Идя дальше, он отстаивает право жить в согласии со своей «природой». Его жизнь – кратковременные эйфории, распадающиеся отношения, исступлённое стремление к сексу и депрессия.

Но при такой жизни некогда думать и тем паче творить.

Все стерпит только бумага, но не читатель.
Жозеф Жубер

Исключим путаницу в дефинициях. Истинный гей – это человек, который не может иметь дело с женщинами. Если Уайльд был женат и имел детей, а потом ударился в разврат и дурные прихоти, то я назову его не геем, а развратником. Но Уайльд свои склонности не афишировал. А скрывающий себя гей может иногда сойти и за приличного человека. Талант Уайльда просто был талантом писателя. Гомосексуализм же разорил Уайльда, уничтожил его репутацию, довёл до тюрьмы и изгнания.

И, тем не менее, тема становится всё актуальнее. Уже мало кого смущают академические исследования гомоэротических мотивов Михаила Кузмина, Николая Клюева, Софьи Парнок или Марины Цветаевой. Было бы любопытно выследить – откуда что берётся. Говорят даже о Микеланджело и Леонардо…

Ну, что касается последних — не верьте сказкам.

Геи любят записывать в свои ряды гениев без личной жизни, забывая, что подлинное творчество сугубо аскетично. Впрочем, каждый век приписывает гению свой порок. Помните, в пушкинском «Моцарте и Сальери» молва приписала создателю Ватикана, Микеланджело, убийство натурщика? Он-де ваял скульптуру умирающего, а юнец не мог изобразить смерть достаточно достоверно, и тогда Микеланджело придушил его.

В этом нелепом вздоре, однако, как сказал бы поэт, есть величие замысла, наше же столетие обвинило титана Возрождения в содомии. Он, стало быть, не убил, а любил натурщика.

Однако давайте вспомним, что речь идёт о шестнадцатом веке, тоже революционном с точки зрения информации. Это век Гуттенберга, век книгопечатания. От этого времени остались тонны исторических документов, архивных записей, личной переписки, свидетельств очевидцев, мемуаров, сплетен и легенд. И, тем не менее – ни одного свидетельства о содомии Микеланджело или Леонардо. А ведь шила в мешке не утаишь.

Ни убийцей, ни содомитом создатель Ватикана не был. Но откуда взялась легенда?

У каждой глупости обычно есть имя.
Неизвестный автор

Начало подобным легендам положил Фрейд. Он уложил воображаемого Леонардо на воображаемую кушетку, задавал ему вопросы, сам же на них и отвечал, в итоге поставил диагноз – «гей». Фрейд заключил, что Леонардо идеализировал и желал свою мать, хоть тому нет никаких подтверждений: ни признания самого Леонардо, ни свидетельства современников.

Дальше Фрейд сделал вывод, что из-за недозволенной любви к матери Леонардо не мог полюбить другую женщину, и его влекло к мужчинам. И подобная глупость почти столетие воспринималась всерьёз. Но Леонардо да Винчи был брошен матерью, а Марсель Пруст – чрезмерно обласкан. Почему же тогда Пруст стал содомитом?

Фрейдистская психология похожа на абстракционизм в живописи, где концепция толкования зависит исключительно от каприза интерпретатора.

Что же касается Леонардо, его мозг переполняли сотни идей в ботанике и анатомии, в математике и аэродинамике. Он постоянно работал над всевозможными изобретениями от летательного аппарата до пропеллера. В перечне своих профессий он поставил живопись на последнее место, сиречь, художником он себя не считал. Как писал Вазари, он покрывал записями тысячи страниц, оставил после себя целую библиотеку, где писал наоборот, как бы в зеркальном отражении букв и слов. Никому не известно, почему он так делал, но тексты его давно прочитаны.

В них удивляет – или не удивляет? – отсутствие записей личного характера. Отсутствуют размышления о дружбе, верности, любви, семье. Огромный ворох бумаг заполнен чертежами машин, оружия, сложными расчётами и анатомическими рисунками конечностей и органов тела. Чертежи чередуются с эскизами человеческих лиц и тел. Но даже наброски обнажённых людей – вглядитесь в них – лишены малейшей чувственности. Это рисунки аскета: иллюстрации к поиску золотого сечения, идеальных пропорций. Каждая строка – постоянная работа мысли. Но столь чётко работающая голова – не может быть головой содомита.

Кто понимает лишь то, что можно объяснить, понимает немногое.
Мария Эбнер-Эшенбах

Мне могут возразить, что содомия каралась в это время смертью через сожжение, и гомосексуальная связь для мужчины была дорогой на эшафот. Если Леонардо или Микеланджело были гомосексуалистами, они никогда не признались бы в этом ни публично, ни в своих записях, ни в дневниках. С другой стороны, говорят геи, что и Леонардо, и Микеланджело изображали только обнажённые мужские торсы…

Хорош аргумент, да не прокатит.

Что до мужских торсов, то тут – обычная кривизна взгляда гомосексуалистов и незнание реалий времени. В Римской церкви существовал – причём, он не отменён и доныне – негласный запрет на изображение обнажённого женского тела: считалось, что оно пробуждает блудные мысли и вожделение.

Художники, понятное дело, запрет пытались обойти, рисуя античные сцены, но Микеланджело постоянно работал в Ватикане на глазах всей папской курии и инквизиции. И если бы один из подмастерьев был любовником Микеланджело, то скрыть подобный факт было бы чрезвычайно сложно. Слухи об этом расползлись бы по Флоренции, Милану и Риму с быстротой лавины.

На глазах инквизиции особо не пошалишь. Впрочем, характер у Буонаротти был вовсе и не шаловливый. Художники Возрождения не имели порой даже имён. Их называли или в честь отца или города, и это касалось даже Леонардо да Винчи. Микеланджело же был дворянином. Его талант заметили Медичи, когда Буонаротти не было и четырнадцати.

Лоренцо Великолепный отправил Микеланджело в академию, где он изучал латынь, философию, литературу, и вошёл в круги интеллектуальной элиты, познакомился с выдающимися поэтами, литераторами, музыкантами, получил неограниченный доступ к сокровищам семьи Медичи, в частности, к коллекции античных скульптур, где проводил всё свободное время в зарисовках шедевров. Вскоре его произведения уже считались наивысшими достижениями искусства – и это ещё в молодости, а прожил он почти 89 лет, по тем временам – целую эпоху!

За годы его жизни сменилось тринадцать пап, и он выполнял заказы для девяти из них. Сохранилось много документов о его жизни и творчестве — свидетельства современников, письма самого Микеланджело, договоры, его личные и профессиональные записи, гневные письма спонсорам, когда отсутствие финансов останавливало его работу, как с надгробием семьи Медичи. Достаточно сказать, что он погнался за Юлием II на поле боя за деньгами для продолжения работы над фресками Сикстинской капеллы!

Вазари пишет, что Микеланджело дружил с Томазо де Кавалиери. Значит ли это, что Микеланджело влюбился? Нет, Кавальери был женат, его сын стал в будущем известным композитором Эмилио де Кавалиери. Этих людей связала глубокая дружба и духовная близость до последнего вздоха художника.

Затем судьба сводит Микеланджело с Витторией Колонна, маркизой ди Пескара. Она вдова, потерявшая мужа на поле брани, когда ей было двадцать пять. Все попытки семьи сосватать вдову наталкивались на сопротивление женщины, ведь только в качестве вдовы маркиза могла распоряжаться собственными финансами и недвижимостью. Она устроила салон, где говорили о науке и искусстве. Гордого, неуживчивого, мрачного и сурового Микеланджело принимали там как царственного гостя. Когда они познакомились, ей было уже сорок шесть, Микеланджело – шестьдесят. Но он влюбился и проводил всё свободное время в её обществе. Она стала его музой. Ходили слухи, что он несколько раз делал ей предложение. Но она оставалась непоколебима в отношении брака.

Спустя десять лет Виттория внезапно умерла. Микеланджело написал сонет на смерть любимой женщины, и это было последнее его стихотворение. Больше он не писал, перестал заниматься живописью и отказывался принимать заказы на скульптуры, ссылаясь на преклонный возраст. Ему было семьдесят два.

Вазари писал: «Особенно велика была любовь, которую он питал к маркизе Пескара. До сих пор хранит он множество её писем, наполненных самого чистого сладчайшего чувства. Сам он написал для неё множество сонетов, талантливых и исполненных сладостной тоски. Он со своей стороны любил её так, что, как он говорил, его огорчает одно: когда он пришёл посмотреть на неё уже неживую, то поцеловал только её руку, а не в лоб или в лицо. Из-за этой смерти он долгое время оставался растерянным и как бы обезумевшим»

Завещание самого Буонаротти очень коротко: «Я отдаю душу Богу, тело – земле, а имущество – родным». Это пример аскетизма, спокойствия, ума и зрелости, – всего того, что начисто отсутствует у содомитов.

Источник: dzen.ru